Неточные совпадения
И уж как ни старались потом
мужья и родственники примирить их, но нет,
оказалось, что все можно сделать на свете, одного только нельзя: примирить двух дам, поссорившихся за манкировку визита.
— Да — вот что: на Каме, на пароходе — сестра милосердия, знакомое лицо, а — кто? Не могу вспомнить. Вдруг она эдак поежилась, закуталась пледом — Лидия Тимофеевна.
Оказалось, везет
мужа в Тверь — хоронить.
— Дочь заводчика искусственных минеральных вод. Привлекалась к суду по делу темному: подозревали, что она отравила
мужа и свекра. Около года сидела в тюрьме, но — оправдали, — отравителем
оказался брат ее
мужа, пьяница.
Это
оказалось правдой: утром в «Губернских ведомостях» Самгин прочитал высокопарно написанный некролог «скончавшегося от многих ран, нанесенных безумцами в день, когда сей
муж, верный богу и царю, славословил, во главе тысяч»…
Весной Елена повезла
мужа за границу, а через семь недель Самгин получил от нее телеграмму: «Антон скончался, хороню здесь». Через несколько дней она приехала, покрасив волосы на голове еще более ярко, это совершенно не совпадало с необычным для нее простеньким темным платьем, и Самгин подумал, что именно это раздражало ее. Но
оказалось, что французское общество страхования жизни не уплатило ей деньги по полису Прозорова на ее имя.
— Что же печалиться? Отца Ганьки арестовали и осудили за воровство, она о делах отца и
мужа ничего не знала, ей тюрьма
оказалась на пользу. Второго
мужа ее расстреляли не за грабеж, а за участие в революционной работе.
— У Тагильского
оказалась жена, да — какая! — он закрыл один глаз и протяжно свистнул. — Стиль модерн, ни одного естественного движения, говорит голосом умирающей. Я попал к ней по объявлению: продаются книги. Книжки, брат, замечательные. Все наши классики, переплеты от Шелля или Шнелля, черт его знает! Семьсот целковых содрала. Я сказал ей, что был знаком с ее
мужем, а она спросила: «Да?» И — больше ни звука о нем, стерва!
Выручив рублей полтораста, она тоже пустила их в оборот под залоги, действовала гораздо рискованнее
мужа, и несколько раз попадалась на удочку: какой-то плут взял у нее 5 руб. под залог паспорта, — паспорт вышел краденый, и Марье Алексевне пришлось приложить еще рублей 15, чтобы выпутаться из дела; другой мошенник заложил за 20 рублей золотые часы, — часы
оказались снятыми с убитого, и Марье Алексевне пришлось поплатиться порядком, чтобы выпутаться из дела.
Однажды вздумала она погонять
мужа на корде, но, во-первых, полуразрушенный человек уже в самом начале наказания
оказался неспособным получить свою порцию сполна, а, во-вторых, на другой день он исчез.
Года четыре, до самой смерти отца, водил Николай Абрамыч жену за полком; и как ни злонравна была сама по себе Анфиса Порфирьевна, но тут она впервые узнала, до чего может доходить настоящая человеческая свирепость.
Муж ее
оказался не истязателем, а палачом в полном смысле этого слова. С утра пьяный и разъяренный, он способен был убить, засечь, зарыть ее живою в могилу.
Последовал ряд бурных домашних сцен, но справедливость требует сказать, что в этом испытании жена
оказалась неизмеримо выше
мужа.
Оказалось, что мой крестный отец и
муж моей тети, генерал свиты Его Величества светлейший князь Н.П. Лопухин-Демидов сказал великому князю Владимиру Александровичу, с которым был близок, что племянника его жены и его крестного сына сослали в Вологодскую губернию, возмущался этим и просил, чтобы меня перевели на юг.
Она с отчаянием говорит, что, едучи к
мужу, не обманывала себя и ожидала только худого, но действительность
оказалась страшнее всяких ожиданий.
Ольга Александровна не ссорилась и старалась быть всем довольною. Только квартира ей не совсем нравилась: сыровата
оказалась, да Ольге Александровне хотелось иметь при жилье разные хозяйственные удобства, которых Розанов не имел в виду при спешном найме. Еще Ольге Александровне очень не понравилась купленная
мужем тяжелая мебель из красного дерева, но она и в этом случае ограничилась только тем, что почасту называла эту мебель то дровами, то убоищем.
Оказалось, что это был
муж уже знакомой нам становой, переведенный в эту губернию тоже по рекомендации Захаревских.
— Довольно! — сказала она драматическим тоном. — Вы добились, чего хотели. Я ненавижу вас! Надеюсь, что с этого дня вы прекратите посещения нашего дома, где вас принимали, как родного, кормили и поили вас, но вы
оказались таким негодяем. Как я жалею, что не могу открыть всего
мужу. Это святой человек, я молюсь на него, и открыть ему все — значило бы убить его. Но поверьте, он сумел бы отомстить за оскорбленную беззащитную женщину.
По произведенному под рукой дознанию
оказалось, что Подгоняйчиков приходится родным братом Катерине Дементьевне, по
муже Шилохвостовой и что, по всем признакам, он действительно имел какие-то темные посягательства на сердечное спокойствие княжны Признаки эти были: две банки помады и стклянка духов, купленные Подгоняйчиковым в тот самый период времени, когда сестрица его сделалась наперсницей княжны; гитара и бронзовая цепочка, приобретенная в то же самое время, новые брюки и, наконец, найденные в секретарском столе стихи к ней, писанные рукой Подгоняйчикова и, как должно полагать, им самим сочиненные.
Однако ж, в одно прекрасное утро, она приходит ко мне совершенно растерянная «Знаешь ли, говорит, мой идол, мы открыты!»
Оказалось, что ее гнусный
муж, эта сивая борода, заметил ее посещения и туда же вздумал оскорбляться!
— Ну, так вот что: когда окончится следствие, тогда и приходите. Может быть, по следствию
окажется, что ваш
муж прав; тогда и дело само собою кончится. А теперь я ничего не могу.
Большая Межевая церковь была почти полна. У Синельниковых, по их покойному
мужу и отцу, полковнику генерального штаба, занимавшему при генерал-губернаторе Владимире Долгоруком очень важный пост,
оказалось в Москве обширное и блестящее знакомство. Обряд венчания происходил очень торжественно: с певчими из капеллы Сахарова, со знаменитым протодиаконом Успенского собора Юстовым и с полным ослепительным освещением, с нарядной публикой.
Полиция приступила к родильнице, бывшей еще в памяти; тут-то и
оказалось, что она записки Кириллова не читала, а почему именно заключила, что и
муж ее убит, — от нее не могли добиться.
— И на то не даю слова! — начал он. — Если ваш
муж действительно
окажется подорожным разбойником, убившим невооруженного человека с целью ограбления, то я весь, во всеоружии моей мести, восстану против него и советую вам также восстать против господина Тулузова, если только вы женщина правдивая. Себя вам жалеть тут нечего; пусть даже это будет вам наказанием, что тоже нелишнее.
Оставшись одна, она действительно принялась сочинять ответ
мужу, но
оказалось, что в ответе этом наговорила ему гораздо более резких выражений, чем было в письме Тулузова: она назвала даже Ченцова человеком негодным, погубившим себя и ее, уличала его, что об Аксюте он говорил все неправду; затем так запуталась в изложении своих мыслей и начала писать столь неразборчивым почерком, что сама не могла ни понять, ни разобрать того, что написала, а потому, разорвав с досадой свое сочинение, сказала потом Тулузову...
Оставшись без всяких средств к существованию, Дарья Семеновна понадеялась было, что ей удастся продать латинскую грамматику, которую издал ее
муж и бесчисленные экземпляры которой, в ожидании судебного решения, украшали ее квартиру, но, увы! судьба и тут не
оказалась к ней благосклонною.
Старая барыня, ждавшая
мужа, сама отперла дверь. Она, как
оказалось, мыла полы. Очки у нее были вздернуты на лоб, на лице виднелся пот от усталости, и была она в одной рубашке и грязной юбке. Увидев пришедших, она оставила работу и вышла, чтобы переодеться.
Она приехала в последние годы царствования покойной императрицы Екатерины портнихой при французской труппе;
муж ее был второй любовник, но, по несчастию, климат Петербурга
оказался для него гибелен, особенно после того, как, оберегая с большим усердием, чем нужно женатому человеку, одну из артисток труппы, он был гвардейским сержантом выброшен из окна второго этажа на улицу; вероятно, падая, он не взял достаточных предосторожностей от сырого воздуха, ибо с той минуты стал кашлять, кашлял месяца два, а потом перестал — по очень простой причине, потому что умер.
Басов. Вы представьте, дорогая… Сидим мы — я и ваш
муж, вдруг Марья Львовна… (хохочет.)
оказывается, они — у них роман!
Астров(Елене Андреевне). Я ведь к вашему
мужу. Вы писали, что он очень болен, ревматизм и еще что-то, а,
оказывается, он здоровехонек.
Тут у нее в этой болезни
оказались виноватыми все, кроме ее самой: мать, что не удержала; акушерка — что не предупредила, и
муж, должно быть, в том, что не вернул ее домой за ухо.
Раздался звонок. Домна Осиповна думала, что приехал
муж, но
оказалось, что это было городское письмо, которое лакей и нес, по обыкновению, в кабинет к доктору.
— И очень сильно!.. Тут такой казус вышел: госпожа Домна Осиповна сама имеет свое состояние тысяч в триста, но она приняла наследство и после
мужа, а
муж, приявший наследство после деда,
оказывается несостоятельным должником… Следовательно, госпожа Олухова все, что не доплатится по конкурсу, должна пополнить своими денежками.
Конечно, ничего, как и
оказалось потом: через неделю же после того я стала слышать, что он всюду с этой госпожой ездит в коляске, что она является то в одном дорогом платье, то в другом… один молодой человек семь шляпок мне у ней насчитал, так что в этом даже отношении я не могла соперничать с ней, потому что
муж мне все говорил, что у него денег нет, и какие-то гроши выдавал мне на туалет; наконец, терпение мое истощилось… я говорю ему, что так нельзя, что пусть оставит меня совершенно; но он и тут было: «Зачем, для чего это?» Однако я такой ему сделала ад из жизни, что он не выдержал и сам уехал от меня.
Лотохин. Бывают. Одна моя знакомая недавно вышла замуж, так у мужа-то таких обязательств
оказалось четыре.
Например, встанешь рано утром, чтобы успеть до жару кое-что разобрать из собранных материалов, и вперед знаешь, что сейчас же услышишь бесконечную ругань Фатевны сначала на
мужа (старик в пестрядевой рубахе, который вывозил навоз,
оказался мужем Фатевны), затем с Галактионовной, а потом начинается бесконечная расправа с Фешкой и Глашкой; после этого Фатевна отправляется на рынок, где она торговала мукой, солью, крупами, овсом, сбруей, мылом и дегтем.
Пришёл к себе, лёг — под боком книжка эта
оказалась. Засветил огонь, начал читать из благодарности к наставнику. Читаю, что некий кавалер всё
мужей обманывает, по ночам лазит в окна к жёнам их;
мужья ловят его, хотят шпагами приколоть, а он бегает. И всё это очень скучно и непонятно мне. То есть я, конечно, понимаю — балуется молодой человек, но не вижу, зачем об этом написано, и не соображу — почему должен я читать подобное пустословие?
Барыня. Я вам гораздо интереснее расскажу.
Оказывается, что и вас и
мужа дурачила эта девчонка. Бетси на себя говорит, но это чтоб дразнить меня; а дурачила вас безграмотная девчонка,а вы верите! Вчера никаких ваших медиумических явлений не было, а это она (указывая на Таню) все делала.
Она любила, была несчастлива —
муж ее, французский выходец, был ревнивец, мот и игрок, он ее бросал и опять находил, когда ему не за кого было, кроме нее, взяться, и вдруг
оказался женатым, раньше ее, на польке из Плоцка.
Софья Михайловна. Благодарю. (
Мужу.) Ты вот смеялся над талисманом против тебя, а он у меня
оказался. (Показывает ему расписку Аматурова.) С ним ты меня, надеюсь, не повезешь в деревню, а иначе я деньги взыщу.
Недавно лечил я одну молодую женщину, жену чиновника.
Муж ее, с нервным, интеллигентным лицом, с странно-тонким голосом, перепуганный, приехал за мною и сообщил, что у жены его, кажется, дифтерит. Я осмотрел больную. У нее
оказалась фолликулярная жаба.
Маленькая неудача сказалась в другом: тихий и благопристойный Рюрикович, после того как тетушка к нему поближе присмотрелась, не выдержал самой снисходительной критики и
оказался еще скучнее первого ее
мужа, предводителя.
Раздался первый роковой залп, пущенный уже не над головами. И когда рассеялось облако порохового дыма, впереди толпы
оказалось несколько лежачих. Бабы, увидя это с окраин площади, с визгом бросились к
мужьям, сынам и братьям; но мужики стояли тихо.
«И то еще я замечал, — говорил он, — что пенсионная, выйдя замуж, рано ли поздно, хахаля заведет себе, а не то и двух, а котора у мастерицы была в обученье, дура-то дурой
окажется, да к тому же и злобы много накопит в себе…» А Макрина тотчáс ему на те речи: «С
мужьями у таких жен, сколько я их ни видывала, ладов не бывает: взбалмошны, непокорливы, что ни день, то в дому содом да драна грамота, и таким женам много от супружеских кулаков достается…» Наговорившись с Марком Данилычем о таких женах и девицах, Макрина ровно обрывала свои россказни, заводила речь о стороннем, а дня через два опять, бывало, поведет прежние речи…
Вот что,
оказывается, главным образом удерживает Анну от разрыва с
мужем! «Положение в свете», а не сын!.. С другой стороны, и для Вронского разрыв этот
оказывается вовсе не таким уже желанным. «Он был взят врасплох и в первую минуту, когда она объявила о своем положении (беременности), сердце ее подсказало ему требование оставить
мужа. Он сказал это, но теперь, обдумывая, он видел ясно, что лучше было бы обойтись без этого, и вместе с тем, говоря это себе, боялся, не дурно ли это».
— Да фу, черт возьми совсем: не вру я, а правду говорю! Она была всем, всем тронута, потому что я иначе не могу себе объяснить письма, которое она прислала своему
мужу с радостною вестью, что Горданов
оказался вовсе ни в чем пред ней не виноватым, а у Подозерова просит извинения и не хочет поддерживать того обвинения, что будто мы в него стреляли предательски.
Михаил Мемнонов, по прозвищу Бушуев, сделался и для меня и для моих товарищей как бы членом нашей студенческой семьи. Ему самому было бы горько покидать нас. Отцу моему он никогда не служил, в деревне ему было делать нечего. В житейском обиходе мы его считали"
мужем совета"; а в дороге он тем паче
окажется опытнее и практичнее всех нас.
Когда в 1868 году он уже пристал к бакунинской"вере", около него была всегда кучка русских барынь и барышень, из которых одна очень красивая, известная под именем"Сони"или"Соньки", — как потом
оказалось, какая-то помещица, убежавшая от
мужа или что-то в этом роде.
Плотников я посещал не раз во время самой стройки, еще до открытия выставки (1 апреля). И около избы у меня вышел забавный разговор с четой французов, пришедших также поглазеть на этих"moujiks". Эта чета
оказалась: комик Лемениль и его жена, оба бывшие артисты труппы Михайловского театра. Я сейчас же узнал их и воспользовался случаем высказать мое уважение таланту и
мужа и жены — превосходной комической"старухи".
Но правда и то, что та все-таки
оказалась неверной женой, и хотя
муж, когда она вернулась домой, принял ее с подавляющим великодушием, все-таки рана осталась на дне его души.
Весною 1907 года я возвращался из-за границы и от Варшавы ехал в одном купе с господином, который
оказался М. С. Сухотиным, зятем Толстого (
мужем его дочери Татьяны Львовны).
И вдруг является нежданный гость,
муж, весть о смерти которого
оказалась ошибочной.